Я могу сколько угодно злиться, что Мариша встает в шесть и плохо укладывается днем. Я могу злиться вообще на все эти укладывания, мазания, отмывания от каши. Я могу мысленно стонать от того, что мне опять надо идти гулять, а наш анклав надоел уже, а на автобусе после падения страшно. Я могу воприть про то, как хочется жрать, спать, мыться и быть в одиночестве хотя бы час (а лучше два) в день.
Но потом я укладываю дочку спать, и она вырубается у меня на руках, свернувшись калачиком: вот только что были широко распахнутые глаза, а потом они закрываются.., закрываются.., закрылись. Дочка прижмуривается, вздыхает и улыбается сквозь сон.
И я познаю счастье.